На пределе - Страница 71

В мою колесницу впрягли Беляночек. Так я прозвала двух лошадок, которых привез Квинт в первую нашу встречу. «Подарок императора», – сказал легат, не сводя с меня взгляда. Надо же, прошло всего ничего, и теперь я замужем. За ним. Замужем! Кто мог подумать, что, ожидая на холме перед Инсуримом даррийский отряд, встречу свою судьбу?

Эту ночь мы провели вместе. Я едва дождалась, когда смогу выскользнуть из цепкой хватки Публия, чтобы вновь очутиться в объятиях мужа. Он оказался первым в моих покоях, успев закончить дела в штабе армии раньше, чем планировал. Проговорили до рассвета, затем я заснула у мужа на руках.

Утром начали признаваться. Первыми узнала няня и Мара. Странно, но кандидатура будущего короля не стала для них откровением. Бретта пожала плечами, пробормотав насчет того, что если уж перевелись мужчины в собственном племени, то девочке остается только взять себе из другого. Я засмеялась, затем получила сотню поцелуев от Мары.

Друиды были менее сдержанны в своих эмоциях. Ангус выглядел убитым. Неужели до последнего надеялся? Гахарит же… Гахарита прорвало. Он утащил меня в приемную комнату в моих же покоях, закрыл дверь и долго выяснял, понимаю ли я, что творю. Заверила, что покидать бригантов и отправляться за мужем в далекую Даррию не намерена. К тому же Квинт останется со мной после окончания службы, его военные навыки пойдут на благо племени. А еще, а еще… Я собиралась построить несколько святилищ Трехликому в благодарность за его милость.

Гахарит успокоился. Ну, по крайней мере, сделал вид. Долго разговаривал с Квинтом, после чего заметно подобрел и стал походить на прежнего, верного мне друида бригантов. Затем намекнул, что в отсутствие Верховного готов дать несколько уроков магии, и предложил настойку для быстрейшего зачатия. От уроков я отказалась – время неподходящее. От зелья тоже – сами разберемся!

Мою дружину в известность поставил Квинт. Я как раз вернулась после беседы с Гахаритом и застала мужчин за разговором. Послушала о военных учениях, тонкостях закупки оружия и амуниции. В общем, дорогое мужскому сердцу «бла-бла-бла». В основном говорил Квинт. Прасург, Тристан и иже с ними кивали, иногда спорили, иногда разражались репликами «вот это дело!», «да будет так!». Посмотрела на сводного брата. Он, кажется, был увлечен беседой, а не погоней за троном. Прасург щурился, тянул себя за бороду и время от времени пытался возражать Квинту, но по делу. Вел себя уважительно, словно говорил с королем как верный и лучший его советник. Одним словом, поладили!

Прикинула, во сколько казне выльется военное «бла-бла-бла». Выходило, влетит в копеечку. Поцеловала мужа на глазах у всех. Он не остался в долгу, так что народ мы смутили знатно. Хотя народ почему-то смущаться не стал, разразился одобрительными криками. Наконец попрощалась и ушла, кивнув охране, чтобы следовали за мной. Я отправилась к Наместнику: развлекать, развлекаться, а заодно просить денег. Вернее, снижения налогов. В деталях расписала Публию планы по возведению защитной стены, наподобие той, что стояла на границе с кальзедонами. Рассказала о постройке лечебниц и школ, в которых детей будут обучать грамоте и законам – как нашего племени, так и Даррийской Империи. Затем – о планах по обустройству городов, проведении водопроводов, строительству святилищ и храмов Митре.

Вместо того чтобы залиться счастливыми слезами, Наместник пообещал подумать. Ну что же, пусть думает! Я собиралась пробыть в Лондиниуме еще пять дней. Надеялась, что к этому времени Публий созреет.

Затем отправилась с Наместником кататься на эсседах. Перед выездом написала записку мужу. Да-да-да! Сама! Правда, пришлось выпросить пергамент и перо с чернилами. Кажется, королева бригантов, которая, чертыхаясь, склоняла неправильные даррийские глаголы, произвела на Публия еще большее впечатление, чем когда говорила с ним о радостях любителей котов.

Публий удивился, когда я с легкой улыбкой назвала имя того, кому адресована записка. Больше ничего не рассказывала, пробормотав про «дела сердечные». Письмо, подозреваю, с морем грамматических ошибок, понес один из слуг Публия. Мы же отправились за город. Кто верхом, кто на колесницах, дамы – в повозках. Публий восседал на вороном жеребце, самом здоровенном из виденных мной до этого. Я правила колесницей.

Остановились на холме, осматривая окрестности. С правой стороны располагался лес, могучий и дремучий, убегавший за горизонты. Когда-то в нем была Священная Роща триноваров, но им пришлось перенести капище в другое место. Оказалось, Святилище древних богов портило Наместнику вид, когда он выезжал из Лондиниума. Нос Публия дернулся презрительно. Он уставился на меня, ожидая реакции. Да что б тебя!.. Я понимала, это проверка, поэтому промолчала.

Уставилась на гипподром, окруженный с трех сторон трибунами. Перевела взгляд на вытоптанную землю трассы. Лучше буду думать о гонках, чем о Публии, который сегодня откровенно и плотоядно меня разглядывал. Зря я вчера понадеялась… Вздохнув, отправилась к эсседе. Рядом стояли еще три: для Арго из моей охраны и для двоих из свиты Наместника. Публий кататься отказался, сказал, что предпочитает смотреть. И смотрел. На меня. Чтоб боги лишили его зрения!..

Я уж было собралась отправить лошадей вскачь, как заметила приближающихся лошадей. Прибыл легат с двумя легионерами. Одет муж был в военную тунику. Спешились. Лицо у Квинта было недовольным.

– Я буду править, – приказал он, забравшись в эсседу после короткого разговора с Публием. Пожала плечами, подвигаясь. Отдала вожжи, поправила подол длинного платья, чтобы муж не наступил на него. Что за собственнические замашки?